Когда время судья и палач. Психологическая драма с криминальным событием - Алена Бессонова

— Чудь?! — удивилась Ася и откинулась на подушки. — Вот этот парень и мужик с бородой Чудь? Он же мелкий, щуплый какой-то.

— Зато какой злой. Ну что там с программкой? Качает? — Роман разлил кипяток из электротурки по чашкам, одну поднёс Асе. — Извините, сударыня, зернового нет. Будем довольствоваться растворимым… Михал Юрич, пожалуйте кофе пить. Ты что там за стеклом высмотрел?

Исайчев нехотя отошёл от окна, глядя на Асю, заметил:

— Места у вас тут дивные. Вроде были всего-то ничего, а кажется, живём давно…

— Да-а-а, — отхлёбывая маленькими глоточками напиток, расцвела улыбкой Ася, — здесь у нас свобода. А как иначе? Крепостного права в наших краях не было, татаро-монгольского ига тоже. Ни тебе революции, ни Гражданской войны. Чистая Русь! Оставайтесь! Такой природы нигде не найдёте…

Исайчев, сделал последний глоток и, взглянув на монитор ноутбука, заметил:

— Закончился процесс отождествления. Что там? Давай посмотрим.

Ася поставила чашку на прикроватную тумбочку и пододвинула к себе ноутбук:

— Та-а-ак. У этих двух людей на фотографиях совпадают по своему взаиморасположению и конфигурации мягкие ткани головы и свод черепа, брови и верхние края глазниц, глазные яблоки и глазницы, точка переносья на лице и на черепе, основание носа и линия рта. Ребята, это один и тот же человек.

— Ну и кто это? — вскинулся Васенко, сведя брови домиком.

— Погоди, Роман, не гони. Подготовь Калашникова: завтра едем искать место, где он забирал старика с росомахой. Я думаю, он, — Исайчев ткнул указательным пальцем в переданную директором спец санатория фотографию, — уже у себя в берлоге. Надеется, что больше нас не увидит. Уезжать отсюда он не намерен. Стар! Жизнь свою собрался заканчивать в покое и уединении. Хотел ещё и в почёте — не получается. Ну а в покое мы ему не дадим… Слишком много крови пролил бывший кладовщик планерной школы Фима Мессиожник. Пора ответ держать… Да, ещё… Будем уезжать, надо не забыть сообщить директору санатория, что он Костюхин и имеет ещё братьев. Одного здешнего, другого с Волги.

— Двух? — почти в унисон вскрикнули Ася и Роман.

— Да. Тот что с Волги давно живёт в иноземных краях и фамилию убитого Героя-летчика. — Исайчев наклонился к Асе и чмокнув её в щёку, добавил, — всё объясню чуть позже. Выздоравливай северная красавица… о нашем визите ни-ко-му!

— И ему…?! — в недоумении заикнулась Ася.

— И ему! — кивнул Исайчев, — пока ни-ко-му! Лишний ажиотаж только помешает. Сейчас некогда отвечать на вопросы…

Покинув больничку, Исайчев назвал Васенко человека по имени Чудь, увидев растерянный взгляд, спросил:

— Сюрприз? Сюрприз! Я, когда понял, то чуть кондрашка не хватила. В общем, рот закрывай и поезжай готовить Калашникова. Он наш главный свидетель. А мне дорога к Русакову, выпрашивать вездеход и Пашая. Когда определимся с местом высадки, нужен будет ещё и вертолёт для облёта островов.

* * *

Больше трёх часов Исайчев, Васенко и Пашай везли Колесникова к месту, куда Чудь привозил росомаху. Оно определялось на языке суши между Двинской и Онежской губой. Ближе к первой. Вопросов друг другу почти не задавали. Ехали молча и угрюмо. Передвигались сначала по лесным дорогам, потом по берегу Двины и, наконец, выехали к морю.

Ледяное рябоватое поле моря, замершего и похожего на чистую скомканную медицинскую марлю, уходило до самого горизонта и уже только там виднелась чёрная полоса открытой воды и цепь островов, хаотично разбросанных и напоминающих маленькие комочки замёрзшей земли разной длины и бугристости.

Кузьма выкинул вперёд руку и щурясь от яркого ртутно-холодного солнца, сказал застоявшимся от долгого молчания голосом:

— Его транспорт появлялся всегда оттуда, слева…

— Транспорт? — переспросил Исайчев, — что ты имеешь в виду?

Калашников поморщился:

— Транспорт — это то на чём везут себя и доставляют грузы… Мне так всегда казалось.

— Юморист самоучка! Чёрт тебя дери… — зло бросил Васенко, — мы, что сюда притащились, твои щекотки слушать? Какой транспорт у Чудя?

— Разнообразный, — бесстрастно ответил Кульма, — по погоде и времени года. С его доходами можно позволить иметь целый парк. И он позволял…

Выбравшись из машины, Исайчев в молчаливой задумчивости пошёл по кромке берега, иногда заходил на лёд, подпрыгивал, пробуя крепость его поверхности, поглядывал на далёкие островки.

— Даже не думайте, Михал Юрич! — крикнул Пашай, — наш транспорт по такому льду не пройдёт. Это здесь он почти ровный. Ближе к островам загромождение толстых вздыбленных льдин. Там только на вездеходе типа амфибии можно пройти. У него шины низкого давления с диаметром больше полутора метров. Проходимость максимальная… С воды на лёд выбирается без посторонней помощи.

— А может попробуем, Пашай? — с надеждой в голосе спросил Исайчев.

— Нет! Я отвечаю за вашу безопасность. Посему нет! — Пашай вышел на лёд и тоже попрыгал.

— Ну-у-у? — наблюдая за Кутергиным, вопросил Васенко, — лед-то твёрдый!

— Да замёрз я! — рявкнул Пашай, — Нет! Звоните Русакову, пусть присылает вездеход «Экстрим». У него в хозяйстве есть. Ходу машине с его проходимостью часа два с половиной — подождём. А если по реке пойдёт, то и за полтора часа управится.

Исайчев нехотя вынул из кармана телефон, выбрал номер:

— Александр Егорович, Исайчев. Сплоховали мы малость… До островов на нашем транспорте не добраться. Пашай говорит у тебя вездеход имеется? Может подошлёшь. Засеки наши координаты по геолокации телефона. Хорошо ждём. Не замёрзнем. Костерок сейчас сварганим. Термоса есть. Передаю…

Исайчев передал трубку Пашаю. Пашай слушал молча, только кивал. Также молча вернул трубку хозяину. Скомандовал:

— Калашникова в машине запрём. Сами за хворостом. Костёр организуем. Иначе замёрзнем.

— Может, мы в машине подождём? — заныл Васенко, — я уже замёрз…

Пашай всплеснул руками:

— Ну вы столичные даёте! Всю горючку на обогрев изведём, назад на палочке верхом поедем? Давай пошевеливай булками… быстро… быстро… согреемся…

Мужчины скоро натаскали сухих сосновых веток и Пашай умело развёл костёр, выставил из машины сиденья и заранее припасённую корзинку с провизией и термосами.

— А ты хозяйственный, — усевшись и вытянув ноги к огню, удивился Роман. — Я не подумал о запасе еды.

— Так, вы же столичные штучки, — усмехнулся Пашай, раздавая бутерброды, — всё бы по верхам скакать. А мы люди северные. Чуть оплошал и трындец — замёрз голодный…

— Что ты заладил: столичные штучки… столичные штучки… Мозги у нас заняты другим, — обиженно отозвался Исайчев.

Калашников, отвернув голову в сторону моря, сидел молча. От бутерброда отказался, а кофе чуть отхлебнул. Спросил неожиданно:

— Мужики, сколько мне по кругу дадут?

Васенко присвистнул:

— Смотря сколько накопают. Сколько накопают — столько и дадут…

Треск костра и молчаливая тишина обнулили вокруг все звуки природы. Не было слышно даже завывание метели, путавшейся в пляшущих верхушках прибрежных сосен. Исайчев посмотрел на бледное смятое лицо Кузьмы, сказал с суровыми нотками в голосе:

— Не дави на жалость Калашников. Ты